Колыбель на орбите [сборник] - Артур Кларк

Ему удалось каким-то образом выдернуть меня из толпы. Он не любил общаться с большими группами людей, но обладал удивительным даром доминирования над любым сборищем, если ему это казалось необходимым. Этот человек умел и незаметно исчезать, прежде чем его жертвы успевали сообразить, что произошло. Я видел его в действии десятки раз, но до сих пор не знаю, как это у него получалось.

Так или иначе, полчаса спустя мы сидели за обедом в роскошном ресторане, естественно принадлежавшем ему. Еда была превосходной, особенно после жареной курицы и мороженого, которыми мне приходилось питаться во время моего лекционного тура, но за нее мне пришлось заплатить, естественно, в переносном смысле.

Все факты и фотографии, собранные во время двух наших экспедиций к Сатурну, были уже доступны любому человеку в сотнях отчетов, книг и популярных статей. Мистер Перлман, несомненно, прочитал всю литературу на эту тему, не требовавшую специальных знаний. От меня же он ожидал чего-то совсем иного. Даже тогда я снисходительно относился к такому интересу, считал его причудой пожилого одинокого человека, которому хотелось воскресить несбывшуюся мечту юности. Пусть я не ошибался, но это был лишь крошечный фрагмент всей картины.

Его интересовало то, чего нельзя было найти в отчетах и статьях.

«Что чувствует человек, открывая утром глаза и видя огромный золотой шар, окутанный мчащимися полосами туч и безраздельно господствующий на небе? А сами кольца?.. О чем вы думали, когда они были столь близко, что заполняли небо от края до края?» — спрашивал он.

«Вам нужен поэт, а не инженер», — отвечал я.

Знаю лишь одно. Сколько бы ты ни смотрел на Сатурн и ни летал от одного спутника к другому, все равно невозможно поверить до конца, что это явь. Никак не удается отогнать мысль о том, что это лишь сон, такого не может быть на самом деле. Но стоит взглянуть в ближайший иллюминатор, и ты все так же видишь величественную картину, от которой захватывает дух.

Должен заметить, что близкое расстояние — это еще не все. Мы имели возможность наблюдать кольца с таких сторон и под такими углами, какие невозможно представить себе с Земли, откуда они всегда видны обращенными к Солнцу. Мы влетали в их тень, и тогда они уже не блестели как серебро, а превращались в бледный туман, дымный мост, переброшенный между звездами.

Чаще всего мы видели тень Сатурна, падавшую на всю ширину колец, так что казалось, будто кто-то отгрыз от них солидный кусок. Порой бывало и наоборот. На дневную сторону планеты падала тень колец и окружала ее полосой сумерек, тянувшейся недалеко от экватора параллельно ему. Кроме того, хотя мы делали так лишь несколько раз, можно было подняться над одним из полюсов планеты и окинуть взглядом всю огромную систему, простиравшуюся под нами словно карта. Тогда были видны не четыре кольца, различимых с Земли, но как минимум двенадцать отдельных, хотя и сливавшихся друг с другом.

При виде этой картины наш капитан произнес фразу, которая накрепко засела у меня в памяти: «Именно здесь ангелы хранят свои нимбы».

Так он сказал, и в его словах не было ни следа легкомыслия.

Все это и много еще чего я рассказал мистеру Перлману, сидя в небольшом, но невероятно дорогом ресторане в двух шагах к югу от Центрального парка. Когда я закончил, вид у него был настолько довольный, что в течение нескольких минут он не произнес ни слова.

Потом этот человек совершенно неожиданно спросил как ни в чем не бывало, словно уточняя время отхода поезда с ближайшей станции:

— Какой из спутников лучше всего подходит для строительства туристического центра?

Когда до меня дошел смысл его вопроса, я едва не подавился столетним коньяком.

Но все-таки мистер Перлман угостил меня великолепным обедом, поэтому я ответил очень спокойным и вежливым тоном:

— Прошу прощения, но вы же прекрасно понимаете, что расстояние от Земли до Сатурна составляет свыше полутора миллиардов километров и даже больше, когда планеты находятся по разные стороны от Солнца. Кто-то подсчитал, что наши билеты туда и обратно стоили в среднем по семь с половиной миллионов долларов на человека. Можете мне поверить, ни на «Эндеворе-I», ни на «Эндеворе-II» не было кают первого класса. Но даже при всем при этом никто ни за какие деньги не сможет устроить себе экскурсию на Сатурн. В обозримом будущем туда станут летать только ученые и космические экипажи.

Я видел, что мои слова не производят на него ни малейшего впечатления.

Он лишь улыбнулся, словно скрывал тайну, известную ему одному, и ответил:

— То, что вы говорите, сейчас, конечно, правда. Но я интересовался историей и хорошо знаю людей. Это моя профессия. Позвольте напомнить вам несколько фактов.

Два или три столетия назад все известные нам туристические центры и райские места на Земле были столь же далеки от цивилизации, как сегодня Сатурн. Что мог знать, скажем, Наполеон о Большом каньоне, водопаде Виктория, Гавайях, горе Эверест? Или, допустим, Южный полюс. Впервые человек добрался туда, когда мой отец был ребенком, но в день вашего рождения там уже стоял отель.

Подобное повторяется постоянно. Вы видите лишь сложности и проблемы, они вам чересчур близки. Но человек все равно преодолеет любые препятствия точно так же, как это бывало в прошлом.

Где бы люди ни обнаружили нечто загадочное, прекрасное, неисследованное, они обязательно захотят увидеть его воочию. Кольца Сатурна — самое великолепное природное явление Вселенной, известной нам. Я считал так с самого начала, а вы лишь утвердили меня в этом убеждении. Добраться до них сейчас стоит астрономических сумм, а экипажи кораблей рискуют собственной жизнью. То же самое происходило на заре авиации. Теперь в любую секунду дня и ночи самолетами путешествуют миллионы пассажиров.

Так же будет и в космосе. Может, не через десять лет, даже не через двадцать. Но не стоит забывать, что прошло всего четверть века с тех пор, как начались пассажирские рейсы на Луну. Не думаю, что так уж долго придется ждать регулярных полетов до Сатурна.

Я уже не успею этого увидеть, но хотел бы, чтобы люди помнили обо мне, когда исполнится мое предсказание. Итак, где нам следует начать строительство? — закончил мистер Перлман.

Я продолжал считать его безвредным сумасшедшим, но уже начинал понимать суть навязчивой идеи.

У меня не было никаких причин портить ему хорошее настроение, так что я подошел к делу вполне серьезно и ответил:

— Мимас слишком близко. Энцелада и Тетис тоже.

Мне не стыдно признаться в том, что после хорошей дозы коньяка язык у меня слегка заплетался, когда я произносил эти названия.